Сосны шумят. Стихи, повести, сказки - Страница 38

Но вы не пугайтесь. Ничего плохого не случилось. Потому что дальше было так.

Глава третья. НИГДЕ И НИКОГДА

Как только они прошли через двери, обе створки за ними закрылись и двери растаяли.

— Добро пожаловать в «Нигде и никогда», — торжественно приветствовал их Вихрений. — Теперь вы как следует спрятаны. — И он улыбнулся им приветливо и повел своим острым кожаным носиком.

Вихрений очень понравился Ивушкину. Ему казалось, что Вихрений хоть и покрытый колючками еж, а совсем-совсем добрый, и умный, и надежный какой-то.

Это и на самом деле было так.

Ивушкин и Луша стали оглядываться по сторонам. Что это за страна «Нигде и никогда»? Куда они попали?

Кругом было зелено от листьев, пестро от цветов; сразу стало ясно, что страна эта лесная. Вокруг росли высоченные деревья с толстыми красноватыми стволами, под деревьями была густая трава, тоже необычайно высокая, мягкая, ласковая. В ней что-то шелестело, шептало, непрерывно двигалось. Небо было бледно-голубое, каким оно бывало у них в Высокове на рассвете. По небу иногда пробегали небольшие чистенькие облачка. Странность была в том, что на небе одновременно находились солнце, и луна, и звезды. Как же это так?

Вихрений заметил их удивление.

— Совершенно верно, — подтвердил он. — У нас и солнце, и луна все вместе. Время тут не идет. Нет ни дня, ни ночи. А все сразу. Нет минут. Нет секунд. Нет часов, будильников, ходиков…

Не успел Вихрений это проговорить, как послышалось совершенно отчетливое тиканье: тик-так, тик-так, тик-так.

— Что такое? — воскликнули Луша и Ивушкин в один голос. — Часы тикают!

Вихроний рассмеялся.

— Вы принесли тиканье с собой, как бывает, кто-нибудь приносит с собой запах сеновала, или парикмахерской, или кухни, откуда он только что пришел. Вы явились оттуда, где идет время, где есть минуты и секунды. Где есть часы. Тиканье слышится от вас.

— Как странно!

Ивушкину стало неуютно. Вихроний заметил это и поспешил его успокоить:

— Да ничего страшного! Просто по этому тиканью все будут узнавать, что вы нездешние, только и всего.

— Вихроний, — сказала Луша, которую рассудительность и здравый смысл не покидали даже в этих необычных обстоятельствах. — Вихроний, теперь не худо бы обсудить, что нам делать. Не топтаться же здесь до самой ночи…

Луша вдруг умолкла, сообразив, что никакой ночи вовсе и не будет.

— Давайте рассуждать, — сказал Вихроний.

— Давай, — охотно согласилась Луша.

— Ваша беда ведь в чем заключается?

— Ты же знаешь: меня хотят увезти в город без Луши, — пробурчал Ивушкин.

— А ты соответственно не хочешь.

— Да как же я захочу? — крикнул Ивушкин, и голос у него сорвался. — Друзей не бросают!

— Подожди. Не кричи. Я понял. Значит, пока вы здесь, тебя увезти не могут. Тебя все равно что и нету. Увезти того, кого нету, нельзя. Ты согласен? Значит, пока все в порядке. Так?

— Ну, — буркнул Ивушкин.

— А дальше? — поинтересовалась Луша.

— А вот как быть дальше, надо спросить сестру Летницу.

— Чью сестру? — не понял Ивушкин.

— Она, видишь ли, всем сестра. Она обо всех заботится. Обо всех печалится. Всех любит. И всех понимает.

— Вот как! — удивилась Луша.

— Она мудрая и может дать самый мудрый на свете совет.

— Все это хорошо, — сказала Луша. — Только где она, как нам ее увидать?

— Пойдем к ней скорее, — заторопился Ивушкин. — Спросим, что надо сделать, чтобы Лушу тоже взяли в город! Вихроний, ну пойдем, пожалуйста.

Вихрений вздохнул. Видно, что-то его удерживало.

— Понимаете что, — стал объяснять Вихрений. — Все совсем не так просто, совсем не просто… В «Нигде и никогда» есть одно очень злое существо — черная птица Гагана. Птица Гагана очень опасна. А сестре Летнице — в особенности. Потому что сестра Летница одного на свете только и не может — не может оборониться против ее неукротимого зла. И поэтому к сестре Летнице непросто дойти, и найти ее нелегко. Она там, где ее не может найти птица Гагана. Я вам подскажу начало пути. Другие вам тоже помогут.

— Ты нас проводишь хоть немного? — спросил Ивушкин.

— Я должен быть возле ворот, — с сожалением сказал Вихрений. Если мне удастся найти кого-нибудь, кто меня ненадолго заменит, я нагоню вас. Только вряд ли — все здесь заняты своим делом. Но вы не бойтесь. Я вам сейчас расскажу, как идти. Ивушкин, ты меня не слушаешь?

Ивушкин действительно его не слушал. Он прислушивался к шепоту и шелесту деревьев, потому что в этом шелесте различил слова:

«Вихроний привел печального мальчика и печальную лошадь. Мальчика зовут Ивушкин, а лошадь зовут Луша, и они друзья и ни за что не хотят расставаться. Вихроний укрыл их в нашей стране, и они собрались в путь к сестре Летнице…»

— Вихроний, кто это говорит?

— Деревья, — просто сказал Вихроний, точно в этом не было ничего необычного.

— Деревья разве умеют?

— Все живое умеет говорить, — сказал Вихроний, чуть-чуть вроде бы даже обидевшись.

— А у нас, в Синем лесу, они не говорят, — сказал Ивушкин.

— Говорят. Это вам только кажется, что они шелестят без смысла.

Вот так новость!

— Вихроний, а почему деревья рассказывают про нас с Лушей?

— Запоминают. Вот и повторяют потихонечку. Деревья все-все запоминают.

— А у нас?

— И у вас тоже. Деревья все помнят. Просто они еще не знают, как сказать, чтобы людям было понятно. Научатся когда-нибудь. Ведь вот наши-то научились.

— Все это хорошо и ладно, — снова сказала Луша, которую все эти загадочные вещи не могли сбить с основного направления мыслей. — Намто с Ивушкиным как быть?